— Отправимся в путешествие! — предложил Джон.

— Я думал о чём-то более подходящем для Ужаса Простых Людей.

— Типа, о чём?

— Типа, грабануть пару банков.

Повисла тишина.

— Банков? — нервно переспросил Джеймс.

— Ага. Точнее, банкоматов. Смысл тот же.

Ему никто не ответил.

— Вы, что, вдруг превратились в старушек? Хорош, ссать. Вы только что угнали машин на сумму в несколько сотен тысяч, а теперь боитесь вытрясти из банкомата немного налички?

— Ограбление банков? — недоверчиво поинтересовался Джеймс.

— А, что, не получится?

— Конечно, получится, — вступил в разговор я. — Мы убивали и нас не поймали. Устраивали погромы, воровали из магазинов, разгромили Родео драйв. Блин, разумеется, мы справимся и с банкоматами.

— В общем, да, — признал Джеймс.

— Он прав, — добавил Стив.

— Так, вперёд! — выкрикнул Джуниор.

— Вперёд, — согласился Фелипе.

Мы отправились в магазин инструментов, набрали там кувалды и монтировки и вышли через чёрный ход. Затем мы объехали округ Оранж в поисках банков, которые находились в малонаселенных районах, банкоматы которых были скрыты за деревьями и кустами. Следуя за Фелипе, мы направлялись к этим банкоматам, прогоняли от них любого, кто мог там оказаться, а затем разносили аппараты кувалдами и ломами. Обычно начинала звенеть сигнализация и остальные посетители начинали разбегаться, но мы продолжали крушить, пока не отламывали переднюю панель. После чего мы забирали наличность, разбрасывали свои карточки и спокойно уходили к машинам.

В первый день мы обнесли шесть банков.

На следующий день ещё десять.

Один раз мы вытащили почти 40 тысяч долларов.

Деньги мы поделили и положили в собственные банки.

Ограбления банкоматов всегда попадали на первые полосы, о нас начали писать постоянно, затем появились репортажи в новостях. Стало даже немного жутко. Были люди, видевшие, как мы совершали преступления, но они ничего не помнили. Кто-то вспоминал банду, но описать нас внятно никто не мог. Кто-то откровенно врал, обычно это были уверенные в себе накачанные белые мачо, которые утверждали, что это сделала банда чёрных или латиносов.

— Да! — восклицал Фелипе и швырял в экран печенье. — Вините во всём меньшинства!

Нервное напряжение возросло, когда в одном из сюжетов в новостях сообщили о задержании двух латиноамериканцев. Те парни выглядели сурово, по ним явно было видно, что занимались они отнюдь не благотворительностью, и если бы я не знал наверняка, то совершенно точно поверил бы в их виновность.

Я немедленно вспомнил о «задержанных подозреваемых» в деле о «Фредериксе».

— Полагаю, им нужны козлы отпущения, — тихо произнес Джеймс.

— Идут они на хуй, — ответил Фелипе. — Нужно доказать, что эти парни невиновны. Надо грабануть ещё парочку банкоматов.

— Когда-нибудь мы попадём под камеры, — заметил Дон. — Что будем тогда делать?

— Уже попали. Правда, никто не помнит, как мы выглядим. Не переживай.

На следующий день мы ограбили три банкомата, все в Лонг-Бич, а вечером собрались у меня, приготовили видеомагнитофон к записи и принялись ждать новостей. Сюжет о наших приключениях оказался не главным — в тот день случилась перестрелка у кинотеатра в Вествуде, где показывали фильм про бандитов — однако наш оказался вторым. Показали явно шокированного представителя полиции, который сообщил, что задержанные за ограбление банкоматов люди будут отпущены.

— Просто дали пня под сраку, — ухмыльнулся Фелипе.

— Но о нас по-прежнему ни слова, — сказал я. — Мы, блин, громим город, а про нас никто не говорит.

— Может, полиция просто не хочет открывать наши имена, — предположил Бастер. — Не хотят делать это достоянием общественности.

— Наверное.

Джеймс сидел в кресле и задумчиво смотрел репортаж о задержании наркоторговцев в Комптоне.

— Знаете, а ведь мы можем решить проблему с бандитизмом, — сказал он, указывая пальцем в экран.

Фелипе посмотрел на него.

— Как это?

— Мы можем проникнуть туда, куда не могут попасть копы. Можем зайти, забрать наркотики и оружие и выйти.

— Мы, бля, не супергерои какие-то. Мы обычные, нас не запоминают, но мы, блядь, не невидимые.

— Что не так-то? — спросил я. — Это же просто предложение.

Он посмотрел на меня и в какой-то момент наши взгляды встретились. Мне казалось, он хотел, чтобы я понял, почему он злился, что именно его встревожило, но у меня ничего не вышло, и я отвёл взгляд.

Мне казалось, я что-то упускал.

— Ты как? Нормально? — спросил я.

Фелипе кивнул. Внезапно он стал выглядеть усталым.

— Увидимся завтра, парни, — сказал он. — Нужно поспать.

Не дожидаясь ответа, он встал и прошёл в спальню.

— Это что сейчас было? — спросил Томми.

Я пожал плечами.

— Не знаю.

Джон заговорщицки оглядел остальных.

— Может, он это… — Он постучал себя по лбу и принялся вращать глазами.

— Заткнись-ка, нахер, — с отвращением бросил ему Джуниор.

Я отправился на кухню, достал из холодильника бутылку пива, открыл её и отпил. Лицо горело, и какое-то время я простоял перед открытым холодильником.

Ко мне подошёл Стив.

— Можно мне одну?

Я вытащил бутылку и передал ему.

Какое-то время он стоял и молча вертел бутылку.

— Послушай, — наконец, сказал он. — Я понимаю, что ты думаешь насчёт случившегося, но я бы хотел, чтобы ты передумал.

Я недоумённо посмотрел на него.

— Ты о чём?

— Об изнасиловании. — Прежде чем я успел возразить, он поднял руку. — Знаю, что ты скажешь, но я лишь прошу взглянуть на ситуацию с нашей стороны. У большинства из нас очень давно не было секса. И исправить эту ситуацию мы очевидно не способны. Ты сам прекрасно понимаешь, каково это. — Он помолчал. — Я к тому, что… короче, не лишай нас этой возможности. Вы с Фелипе очень близки. Он к тебе прислушивается. А сейчас он наложил на секс табу лишь потому, что ты так сказал.

Я вздохнул. Возвращаться к этой теме мне совершенно не хотелось.

— Это не секс. Это изнасилование.

— Ну, тебе и не нужно в этом участвовать. Тебе даже знать об этом не обязательно. Мы будем заниматься этим делом тайно, раз уж тебе так хочется. Ты только… не заставляй нас вести так же, как ведешь себя сам. — Он снова замолчал. — Некоторым женщинам нравится, когда их насилуют. Всяким жирухам, которые знают, что самим секса им не добиться. Такие будут тебе даже благодарны.

— Ну, так и предлагайте им. Если они согласны — никаких проблем не вижу.

— Но они не согласятся. Остальной мир не так раскован, как мы. Они не настолько свободны. Они не могут говорить то, что думают. Они говорят лишь то, что от них ожидают услышать. И что остается делать всяким толстухам? Только фантазировать о здоровых крепких парнях, вроде нас. — Он ухмыльнулся. Вероятно, ему хотелось выглядеть успешным, улыбаться как победитель, но вышло нелепо и даже убого.

Я взглянул на Стива, и мне стало его жаль. Он говорил совершенно серьезно. Слова Фелипе об освобождении от оков, о смысле нашего существования для него были не более чем оправданием собственных низменных поступков и мелких желаний. Его разум, его мир, его мировоззрение были очень ограничены.

Может, ни у кого из них не было цели, подумал я. Может, вообще всё не имело никакого смысла. Может, остальные правы и мы должны делать всё, что душе угодно лишь потому, что мы были на это способны. Может, мы должны были спустить тормоза, не связывать себя никакими ограничениями.

Стив продолжал вертеть бутылку, ожидая моего ответа. Он действительно считал, что мои взгляды на изнасилование лишили его секса. Я взглянул на него. Мы были разными. Очень разными. Как и остальные, мы были Невидимками, однако наши взгляды, наши системы ценностей очень сильно различались.

Но с другой стороны, вот он я: вор, убийца, террорист. Кто я такой, чтобы кого-то осуждать? Кто я такой, чтобы указывать другим людям, что делать, а чего не делать? Я закрыл дверцу холодильника.